[Нарисованные Ветром]

"Знакомая история"

Вечер пятницы, небольшое кафе в отеле на побережье. Море так близко, что по ночам слышно каждую случайную волну.
Нужно уметь расслабляться, чтобы отдых прошел хорошо – это каждый знает, но сидящая на веранде девушка никак не может свыкнуться с мыслью, что отдых существует. Ей такая мысль претит – заработалась. В левой руке у неё простой карандаш, а на столике, за которым она сидит, приютился небольшой разлинованный блокнот на пружине. У блокнота несколько загнутых краев и пара пятен кофе на чистом листе. Сам он, кстати, стоит тут же на столике, в полупустой чашке с пенным ободком на сантиметр ниже от края. Обычная белая чашка, ни намека на домашнюю обстановку.
Девушка стучит по столу карандашом. Негромко – на кончике карандаша наполовину стертый ластик, и он прекрасно заглушает звук. Несильный ветер иногда шелестит листками из блокнота, больше из желания развлечь себя, чем в самом деле узнать, что находится на исписанной части. Даже он умеет отдыхать.
Кафе пустует – большинство посетителей на пляже, некоторые уехали в город, а немногие оставшиеся мирно спят в своих номерах либо потягивают коктейли за барной стойкой, впрочем, очень лениво и словно нехотя – их окутывает ленная расслабленность.
- Вы не будете против, если я сяду здесь?
Голос тихий, приглушенный, приятный. Обладатель появляется в поле зрения девушки секундой позже. Она безразлично пожимает плечами и возвращается к тщательному наблюдению за поверхностью деревянного стола. Он выглядит очень по-домашнему, несмотря на то, что стоит в отеле. Он ей сразу понравился, и, если будет возможность, она увезет его с собой.
- Добрый вечер, Генри, - обращается к девушке мужчина.
- Добрый, а почему «Генри»?

Читать дальше...

Она не выглядит удивленной или раздосадованной, она по-прежнему задумчива и даже не смотрит на собеседника.
- А почему нет? – усмехается он и просит у подошедшего официанта чашку латте. – Мое любимое имя, кстати. Ген-ри-ет-та.
Имя он произносит по слогам и улыбается чему-то своему.
- Неплохое имя, - соглашается новоиспеченная Генри.
- Ага, - лениво кивает собеседник, - чего пишешь на этот раз?
Вопрос он задает скорее из вежливости, нежели в самом деле интересуясь.
- Историю, у меня все как всегда, - Генри пожимает плечами, словно говоря: «И зачем ты спрашиваешь, когда знаешь ответ?».
Мужчина никак не реагирует на ответ, зато задает ещё один вопрос, на этот раз уже по существу – хочет закурить.
Генри делает неразборчивый жест рукой, словно говоря: «Мне плевать, делай, что хочешь, и вообще, с каких это пор тебе нужно мое разрешение?».
- А пусть меня будут звать Маркус, - вдруг выдыхает мужчина после очередной затяжки. Сигареты у него хорошие, поэтому Генри даже не морщится.
Она задумчиво закусывает карандаш.
- Маркус, говоришь?
Карандаш выпадает из рук и ударяется об пол. Генри отрицательно качает головой и складывает руки на груди.
- Ирвин не согласен. Так что не Маркус.
Мужчина вздыхает.
- А жаль.
Генри пожимает плечами
- Тоже любимое имя?
Она, наконец, берет свою чашку в руки и одним глотком допивает. «Маркусу» приносят его заказ. Карандаша на полу уже нет, да оно и понятно – лежать на сквозняке жителю теплых краев не по нраву. А ведь Ирвин когда-то был высечен из оливкового дерева.
- А как тебе Дмитрий? – вместо ответа спрашивает Маркус.
Генри смотрит на Ирвина и задумывается. Ирвин лежит на столе и не двигается. Значит, одобрил.
Генри все так же неуверенно кивает.
- Попробую. Будешь Дмитрием. Хотя… Нет, Димитрием. Ей так больше понравится.
Генри вздыхает и крутит пустую чашку на столе.
- Ты никогда не научишься отдыхать, да? – улыбается теперь уже Димитрий. Черты его лица при этом меняются постоянно в зависимости от того, как Генри смотрит на него. Наконец, лицо приобретает четкие очертания, мужчину даже смело можно назвать привлекательным.
- Никогда, - девушка кивает. – Зато ты у меня получился красавец.
Мужчина смеется, и ямочки у него на щеках делают его ещё более очаровательным.
- Знал, что на тебя можно положиться.
Он присматривается к своему отражению в подносе, на котором принесли кофейник и чашки.
- И правда хорош. Когда сдавать в типографию?
Генри трет виски и морщится, словно у неё разом заболели все зубы.
- Черт знает, как допишу.
- Черт не знает, я спрашивал. А допишешь когда?
Генри смотрит на него искоса, стараясь или убить взглядом, или хотя бы испепелить.
- Исписалась? – вздыхает мужчина и вмиг грустнеет.
Девушка, сжав зубы, едва заметно кивает и опускает взгляд.
- Я уже не знаю, что делать с ними. Не хотят влюбляться, много работают, совсем разучились отдыхать. Единственная отрада – молодежь, да и тех уже пытаются с детства убеждать, что меня не существует, что я – миф какой-то, и жить надо реальной жизнью.
Видно, что для неё это все уже давно наболевшее.
- Не ценят люди Любовь, - собеседник на миг забывается и обращается глубоким старцем, потирающим небольшую бородку.
Девушка кивает, её каштановые кудри рассыпаются по плечам вслед за каждым движением головы.
- Сдам в типографию во вторник, - решительно произносит она. Видно даже, что воспряла духом.
Мужчина вновь обретает преданные ему черты и одобрительно улыбается.
- Моя девочка.
Генриетта улыбается. «Маркус» в два глотка осушает свою чашку и оставляет деньги - значительно больше, чем нужно, - на подносе, потом поднимается, натягивает непонятно откуда взявшуюся на спинке стула кожаную куртку и берет со стола солнцезащитные очки, которых ещё пару секунд назад здесь не было.
- Прокатись с ветерком, - улыбается девушка.
- Обязательно, - мужчина кривит губы в улыбке, подмигивает ей и уходит.
Генриетта снова берет в руки карандаш и на чистом листе выводит первые строки: «До заката оставалось не больше двадцати минут, когда Генри увидела машину Димитрия возле своего дома…»

@темы: Ориджиналы, Автор: Шитсу