Немного о голосах

[with-the-wind]

Я давно уже заметила, что люблю слушать голоса людей. Для меня они – как музыка. Каждый порождает свои чувства и ассоциации. В каждом есть свой неповторимый букет оттенков и красок. Их так приятно пробовать на вкус, смаковать, перебирая в сознании и анализируя каждую нотку «вкуса».
Голос Шитсу резковатый и прямолинейный. Иногда он нетерпеливо позванивает, иногда шелестит, как тополиные листья холодным августовским утром, когда горизонт едва-едва налился светом восходящего солнца. А ещё она что-то неуступчиво доказывает окружающим – её голос напоминает свист гибких ветвей ивы во время урагана. Когда злится – этот звук перерастает в свист ветвей Гремучей ивы. Такой вот странный это «напиток»
Голос Антона торопливый и скользяще-прерывистый. Он похож на стук коньков по снегу у края катка – не угадаешь, то ли резкий выйдет звук, то ли мягко утопающий в глубоком плотном снегу, в который так удобно тормозить, чтобы отдохнуть у стальных труб-перил. А ещё он похож на снег. Осенний ещё, нерешительный. Порой переходящий в дождь. Он то шелестит мягко, то стучит по крыше отрывистой дробью, то течёт позванивающее-тягучим, застывающим по пути ручейком. Временами он позванивает, как старая стеклянная кружка: треснутая с краю, но от этого не менее любимая – потому и не выбрасывают её.
Голос Джери звонкий и глубокий. Он кажется мне похожим на огромную фарфоровую пиалу с кристально-чистой водой. Здесь, наверное, даже сказать больше нечего. Просто он гладкий, стремительный, как скат этой самой пиалы и звонкий. Но звон не снаружи, а из глубины – как колокольный или капля в колодце.
Голос Флай негромкий, мягкий и улыбчивый. Да, именно улыбчивый – так и видишь эту улыбку сквозь расстояние даже с выключенной камерой. О нём не скажешь, что он спокойный, но мне кажется – похож на мягкое пуховое одеяло, которое глушит все звуки, таящиеся под ним. Как в той сказке о Морозко, под снежной периной которого спали травы и всякие букашки. А ещё в нём есть звонкий и сухой такой шорох-шелест, словно гравий мелкий речной пересыпают – почти песок. Или мелкие-мелкие капли барабанят по тонкому стеклу.
Голос Хана гулко-звонкий и певучий. Я не могу передать, как мне нравится слушать эти мелодичные переливы. В нём есть увлекающее следом стремление, сдобренное тягучими нотками и звоном порожистых перекатов. Он ассоциируется у меня с устьем горной реки, впадающей в море. В нём смешаны звонкий, вызывающий бег речных струй и тягучий, неторопливый рокот морских волн с горьковато-солёной свежестью порывистого ветра. А ещё в нём есть глубина морского дна и мягкая, столь же глубокая печаль, вплетающаяся в самую его основу.
Голос Азги отрывисто-хрипловатый, насмешливый. Он похож на старый заброшенный дом и, одновременно, скалу необитаемого острова. Где ветер и шелестящий стук осыпающихся в море камней. И в то же время, пустота, скрип рассохшихся половиц, мышиный топоток и таинственные шорохи в углах. Покрытая пылью и тихонько поскрипывающая мебель… И сумрак ночи полнолуния, когда под окнами воют волки, и оживает древнее кладбище.
Голос Эйвена мягко-обволакивающий, шелестящий. Он похож на поступь снежного барса, крадущегося к добыче. Неторопливо, вальяжно и добродушно, потому что ему больше интересно, чем действительно хочется её убить. Охота – это такая же игра. И что с того, что ставка в ней жизнь – как бы то ни было, стоит получать от неё удовольствие. А ещё в нём есть шелест тёплого июльского ветра в кронах всё тех же тополей. И тополиный пух, который падает совсем как зимний, только мягкий и тёплый.
Голос Юки приглушённо-мелодичный с шепотом. Он похож на мелодию «поющего ветра» - такой же ускальзающий, как будто не здесь. Мелодию «поющего ветра» у входа в храм какого-то синтоистского божества. Вокруг шелестят листья неизвестных мне деревьев, звонко шуршит приминаемая босыми ступнями духов-служителей трава… И журчанье ручейка у подножья холма невдалеке. Этакий маленький и загадочный мир незнакомых ёкаев…
Голос Алиши звонкий и стремительный. Он похож на звон грозди колокольчиков под потолком: едва уловимый ветерок – и вот уже все они радостно звенят каждый в своей тональности, зовя следом за собой. Словно просят ветер подхватить их и нести с собой в неведомую даль. Как раз туда, где для них найдётся место, и где их мелодичного звона будут ждать с нетерпением.
Голос Морта вкрадчивый и настораживающий. Он похож на лезвие катаны: такой же острый и опасный. Переливы пламени и льда на её острие завораживают и очаровывают. Даже звенит он неторопливо и глубоко, как гудит хорошая сталь, по которой умеючи щёлкнули пальцем.
Голос Пиро звонкий и тягучий. Он похож на бубенчики из карамели. Такое вот странное сочетание почему-то сразу приходит на ум. А ещё – стремительная разноцветная карусель с нотками мелодий Отто Дикса. И, совсем чуть-чуть от чарующей сирены, той, что из греческой мифологии.
Голос Шедоу хрипловато-щекочущий, шутливый. Я слышала его всего пару раз, поэтому не могу сказать точно, но… Он похож на приглушенный смех старика, прожившего жизнь так, что ему и жалеть не о чем, осталось только смотреть на молодёжь, улыбаясь уголками глаз и беззлобно подшучивать. А ещё, чуть-чуть, на рокот прибоя, разбивающегося о скалы в солнечный осенний день, когда в воде мелькают ярко-рыжими пятнами облетающие листья. На круженье ветра с хороводом этих самых листьев.
Голос Дианы противоречиво-яркий. Он напоминает звонкую подземную речушку, которая, внешне, вроде бы неторопливая и неглубокая, но пороги, препятствия и расщелины выдают её истинную сущность. Её журчание и глубинный звонкий шорох порой приглушают огромные толщи горных пород, но потом она водопадом вырывается на свободу из слишком тесного для неё проёма и торжествующе звенит, шелестит каплями на порогах и перекатах. А потом растекается сонной неторопливой равнинной речкой, чтобы через какое-то время снова зазвенеть по камням, преодолевая препятствия. В её голосе есть и подземная гулкая глубина, и звон капель, и шорохи-шелесты могучей водной стихии…
Вот так для меня звучит каждый из вас, ребята. Не знаю, может, забыла кого… Но мне уже как-то надоело это ваше непонимание на тему голоса. Вот и попыталась объяснить, почему я так люблю молчать и слушать.